Что мы узнали о Хаяо Миядзаки,
когда он решил уйти на пенсию

"Я перестал угождать людям," - говорит Миядзаки, попивая кофе. Он долго затягивает сигарету. Кажется, он курит всегда. Режиссер постоянно делает забавные и сухие замечания. "Та песня «Let It Go» очень популярна сейчас. Она о том, что важно быть собой". Еще одна затяжка. "Но ведь это так ужасно. Довольные собой люди такие скучные. Необходимо перегнуть палку и превзойти себя".

На протяжении всего документального фильма Миядзаки повторяет различные вариации «Я стар», «Я на пенсии» и «Я – старый пень на пенсии».

Однажды, например, он пошел пересдавать экзамен на водительские права и его поразил возраст остальных пенсионеров. Они были старше него. Он достает наброски людей, которых там видел. Это забавный карандашный рисунок хилых стариков. Миядзаки не ассоциирует себя с ними. И невозможно поставить в один ряд с ними его белоснежную шевелюру и избыток энергии.

В начале документального фильма, когда он дома «на пенсии», ему постоянно приходится говорить себе, что он слишком стар, чтобы работать. Он говорит, что его постоянное рисование дома – это просто каракули, чтобы было чем себя занять. На протяжении всего фильма он подчеркивает свои умственные и физические слабости, словно убеждает себя в необходимости выхода на пенсию. Пока, конечно, он не поддается и не снимает короткометражный фильм, а затем снова смягчает свою позицию и с усмешкой соглашается на полнометражный фильм – хотя и поклялся, что никогда не сделает этого.

Его добросовестность по отношению к работе проходит тонкой гранью между одержимостью и просто необходимостью быть руководителем, так как это все, что он знает и любит. Он приходит в пустой офис по выходным и возвращается домой, чтобы заварить рамэн и кофе, когда уже на улице кромешная тьма.

Миязаки оказывается очень гибким и открытым, когда решает снять короткометражный фильм «Гусеница Боро» для Студии Ghibli при помощи компьютерной графики. Он аргументирует это тем, что технологии ускоряют и упрощают процесс. Есть забавная сцена, где он делает пометки к работе одного из аниматоров и использует его дисплей. Он пытается нарисовать на гусенице, а вместо этого вставляет над ней несколько копий того, что он нарисовал. Это все равно, что наблюдать за 20-летним парнем, который приукрасил свое резюме относительно своих навыков работы в Photoshop.

Учитывая готовность Миядзаки к переменам, можно быть уверенным в успехе проекта. Однако, в ходе работы дух настоящего фильма студии Ghibli передать не получается. На протяжении почти всего документального фильма главный персонаж, гусеница, на экране похожа больше на кусок фекалий. Каждую ночь Миядзаки возвращается домой еще более расстроенным и разочарованным новой технологией.

Пока Миязаки жив и работает – жива и традиционная анимация, но, кажется, что конец уже близок. В какой-то момент группа экспертов, работающая над системой искусственного интеллекта на основе глубокого обучения, может передать Миядзаки и Тошио Сузуки свою мечту о полной замене человеческих аниматоров машинами, которые могут научиться рисовать естественным образом, также как и люди. Но Миядзаки обливает их горячей речью, и камера поворачивается к их унылым лицам. В начале фильма Сузуки говорит, что анимационная команда Ghibli была расформирована, когда Миядзаки ушел в отставку. А когда Сузуки и Миядзаки обсуждают новый фильм, они задаются вопросом, где же они могут найти достаточно подходящих аниматоров, чтобы завершить проект.

"Хаяо любит молодых," - поясняет Сузуки. "Они наполняют его жизнью. Он впитывает их энергию молодости и возрождается". Молодежь также обожает Миядзаки.

Он бы и хотел настоящего преемника, но его у него никогда не будет

Если вы смотрели предыдущие документальные фильмы, показывающие работу внутри Studio Ghibli, то вы знаете, как он суров со своими подчиненными. Если что-то не так, он вернет аниматора на место, не жалея критики. Миядзаки говорит на камеру: "Я обучал своих последователей. Но я не мог отпустить их. Я пожирал их. Я пожирал их талант". Он добавляет: "Не осталось никого, кто мог бы прийти мне на смену. Такова моя судьба. Я их всех съел".

Заваривая себе еще кофе, Миядзаки утверждает, что все в жизни скучно, кроме кинематографа. "Я не нигилист," говорит он, сравнивая себя с другими режиссерами, которые работали до самой старости. В итоге, он заявляет, что должен работать, пока не умрет. Обсуждая его последний полнометражный фильм, – который он и не собирался снимать – режиссер говорит: "Я готов умереть, прежде чем завершу его. Я лучше умру так, чем умру, ничего не делая. Умереть с чем-то, ради чего стоит жить".




По материалам: Vice