ЭВ: А секс у вас был?
З: Это невозможно, потому что мы очень глубокие друзья. И у нас нет сексуального влечения друг к другу. Мы брат и брат, сестра и сестра.
А: Зонда для меня тот человек, которому я расскажу все. Мы вздыхаем одновременно, говорим фразы одновременно.
ЭВ: Вот например у Энигмы, между Мишелем Крету и певицей Сандрой была страсть.
З: Ну это же они, Энигма.
ЭВ: Я склоняюсь перед тем, что вы делаете, но еще и в 50 лет остаётесь молодыми! Во мне лично это вызывает большое уважение , потому что мои родители, да и многие, не способны на это.
А: Ну есть обычные люди, есть необычные. Мы с моей дочерью на даче смотрели видео, показывали The Rolling Stones, сколько Джаггеру лет, семьдесят четыре?
З: Пятьдесят лет для человека не могут быть старостью, в 50 мы только начинаем осознавать жизнь!
ЭВ: С годами, возрастом что-нибудь изменится, как ты думаешь?
А: И в 70 и в 80 будет так! А как иначе?
З: Я не хочу заниматься ничем другим.
Пробовала реализоваться в другой профессии, и всё прекрасно получалось, но не приносило радости и даже угнетало! В конце концов, пришло понимание того, что нельзя изменять таланту и призванию, - это наказуемо свыше.
ЭВ: Вопрос в том, откуда у вас берутся силы быть красивым стильным уникальным, а у других людей нет?
А: Я выбрал профессию артиста, я должен быть таким — молодым стильным.
ЭВ: Может ты поэтому и выбрал эту профессию?
А: Я ее выбрал в 15 лет, совершенно эмпирическим путем.
З: Я после школы собиралась стать хирургом, адвокатом, художником-модельером, психологом, но музыка не спросила меня, кем я хочу быть. В то время я уже научилась играть на барабанах и уехала работать в филармонию с джазовым коллективом, где играла на ударных инструментах и пела джазовые вокализы.
ЭВ: Вы учились на музыкантов?
З: Да.
А: В 4,5 года меня отдали учиться музыке, а потом, в классе восьмом, я решил - нужно идти в музыкальное училище, но меня не взяли. А тогда, в Советском союзе, без бумажки ты - какашка. И я пошел в техникум, отучился там 4 года, работал тапером.
ЭВ: Прошло всего 20-30 лет, а мы уже не помним кто такие таперы.
А: Мы живем в такую эпоху, когда все меняется. То, что мы имеем, как обычное средства сервиса, в детстве я читал об этом в фантастических произведениях.
Нет ничего хуже, чем родиться в эпоху перемен. Я и Зонда пережили все стадии перемен. Родились и начали работать еще когда в педсоветах сидели люди, которые никакого отношения не имели к искусству, сидели и смотрели, как ты исполняешь, чтобы «допустить» к просмотру в массы.
Потом пережили эпоху шатаний и разброда, горбачевскую «туда-сюда», потом перестройка, недокапитализм, а сейчас мы имеем то, что имеем.
ЭВ: Как вы выжили?
А: Тогда бы все померли, понимаешь? Приплюсуй к этому жуткий моментальный прогресс. Надо же идти в ногу со временем, переучиваться, квалифицироваться, а это отвлекает.
Если бы я в 20 имел все те возможности, которые имеем сейчас! Если бы я сейчас был молодым, жизнь сложилась бы по-другому.
Когда мы начали писать втроем, то просуществовали 4 года. Мы разошлись как группа ЛАТОР, перестали существовать, как проект, но продолжали общаться.
Претерпев стилистические изменения, с 2010 года у нас уже свой дуэт, где сложно определить, кто является креативщиком, кто сейчас ведет. Я только пишу, а она уже гуляет в этом лесу.
Или наоборот - я меняю музыку под ее голос, понимая что нужна другая атмосфера. Наш дуэт гармоничный.